«Исповедь — тонкий психологический механизм, основанный на авторефлексии и диссоциации
с негативным опытом, отработанный веками. Изначально исповедь была публичной, но это было полезно только в узком кругу безусловно доверяющих друг другу людей. По мере разрастания общины перешли к исповеди тайной (хотя всякий, кто захочет, может исповедаться и публично — лишь бы это не стало картинным эпатажем).
Смысл исповеди — во внутренней работе человека: очень тяжело признаться самому себе в нравственных ошибках („грех“ по-гречески — это „ошибка“), но еще тяжелее рассказать о них чужому человеку. Однако всякий, кто это проделал, знает, как легко становится после этого. И самое важное — как не хочется опять через этот кошмар стыда и ужаса проходить. Это очень сильно удерживает от повторения греха.
Священник при исповеди помогает оробевшему, но по сути его роль чисто техническая: человек говорит не с ним, а с Богом. После исповеди священник совершает отпущение — читает особые молитвы, допуская человека к причастию. При тяжелых грехах человек к причастию не допускается, пока не исполнит так называемую епитимию — наказание (поклоны, молитвы, воздержание от чего-то привычного и т. п.). Но и епитимия носит добровольный характер. Вообще, все держится на честном слове: никто не проверяет, правду ли говорит исповедующийся, скрывает ли он что-то. Именно поэтому исповедь не защищает от еретиков (есть мнение, что институт исповеди введен для отслеживания еретических мыслей)».
«Исповедь — тонкий психологический механизм, основанный на авторефлексии и диссоциации
с негативным опытом, отработанный веками. Изначально исповедь была публичной, но это было полезно только в узком кругу безусловно доверяющих друг другу людей. По мере разрастания общины перешли к исповеди тайной (хотя всякий, кто захочет, может исповедаться и публично — лишь бы это не стало картинным эпатажем).
Смысл исповеди — во внутренней работе человека: очень тяжело признаться самому себе в нравственных ошибках („грех“ по-гречески — это „ошибка“), но еще тяжелее рассказать о них чужому человеку. Однако всякий, кто это проделал, знает, как легко становится после этого. И самое важное — как не хочется опять через этот кошмар стыда и ужаса проходить. Это очень сильно удерживает от повторения греха.
Священник при исповеди помогает оробевшему, но по сути его роль чисто техническая: человек говорит не с ним, а с Богом. После исповеди священник совершает отпущение — читает особые молитвы, допуская человека к причастию. При тяжелых грехах человек к причастию не допускается, пока не исполнит так называемую епитимию — наказание (поклоны, молитвы, воздержание от чего-то привычного и т. п.). Но и епитимия носит добровольный характер. Вообще, все держится на честном слове: никто не проверяет, правду ли говорит исповедующийся, скрывает ли он что-то. Именно поэтому исповедь не защищает от еретиков (есть мнение, что институт исповеди введен для отслеживания еретических мыслей)».
Комментарии 1
«Исповедь — тонкий психологический механизм, основанный на авторефлексии и диссоциации
с негативным опытом, отработанный веками. Изначально исповедь была публичной, но это было полезно только в узком кругу безусловно доверяющих друг другу людей. По мере разрастания общины перешли к исповеди тайной (хотя всякий, кто захочет, может исповедаться и публично — лишь бы это не стало картинным эпатажем).
Смысл исповеди — во внутренней работе человека: очень тяжело признаться самому себе в нравственных ошибках („грех“ по-гречески — это „ошибка“), но еще тяжелее рассказать о них чужому человеку. Однако всякий, кто это проделал, знает, как легко становится после этого. И самое важное — как не хочется опять через этот кошмар стыда и ужаса проходить. Это очень сильно удерживает от повторения греха.
Священник при исповеди помогает оробевшему, но по сути его роль чисто техническая: человек говорит не с ним, а с Богом. После исповеди священник совершает отпущение — читает особые молитвы, допуская человека к причастию. При тяжелых грехах человек к причастию не допускается, пока не исполнит так называемую епитимию — наказание (поклоны, молитвы, воздержание от чего-то привычного и т. п.). Но и епитимия носит добровольный характер. Вообще, все держится на честном слове: никто не проверяет, правду ли говорит исповедующийся, скрывает ли он что-то. Именно поэтому исповедь не защищает от еретиков (есть мнение, что институт исповеди введен для отслеживания еретических мыслей)».